«ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА» ИГОРЯ НАДЖИЕВА

«ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА» ИГОРЯ НАДЖИЕВА

Когда я иду на встречу с эстрадной звездой, готовлюсь к самым разным неожиданностям, поворотам в разговоре. Я иду на встречу с мифами, сочиненными самими знаменитостями, их командой и поклонниками. Многие из звезд живут по принципу известной поэтессы: «Сама придумала, сама поверила». Конечно, скандальные истории, пикантные слухи питают популярность наших кумиров, их имена перекочевывают из одной газетной полосы в другую, обрастая новыми подробностями, как правило, явно неправдоподобными…

- Родился я в Астрахани, где познакомились мои родители: иранец и русская. Мама – из села, всю жизнь мечтала петь. В семье она была самая младшая. Тайно от родителей поступила в музыкальное училище. А когда старшие сестры узнали, сказали: «Ха, милая, а кто будет помогать родителям? Возвращайся домой». Прекрасный голос у нее и сейчас, в шестьдесят.
Мама часто вспоминает: «В молодости, когда хотелось попеть, убегала ото всех на кладбище. Вставала на заросшую могилку и пела. Мне казалось, что кресты – это мои слушатели и для них я пою. Подумаешь сегодня – сумасшествие какое-то…»
Я ей говорю: «Мама, все творческие люди немножко сумасшедшие. Так и считай: ты пела для мертвых, а я пою для живых».
Сейчас родители очень переживают за меня, порой сердце кровью обливается – я чувствую, как им там плохо. Плохо из-за того, что они не могут мне помочь, видят прекрасно, где и с кем я здесь вращаюсь, каких безумных денег стоит эта раскрутка, эфир…
- Игорь, как это все у тебя произошло?
- В восьмом классе в сочинении «Кем вы хотите стать?» я написал, что хочу быть эстрадным певцом.
В школе вообще был хорошистом, но, являясь эпицентром всех хулиганств, закончил ее с трудом и скандалами. Думал, куда пойти после восьмилетки. Когда учился, выступал в художественной самодеятельности. Лучшим признанием моего тогдашнего творчества были слова моих друзей: «Театр одного актера». Собирался в театральное, но мама настояла на музыкальном училище.
На первом курсе я – солист ВИА Астраханского трикотажного комбината. Уже в 1983 году начинаю кое-где выступать: на смотрах, записывался на местном телевидении. В училище мне сказали: или ты учишься, или выступаешь. Я настоял на своем: «И петь буду, и учиться». Хотели исключить. Но не вылетел, слава Богу.
На четвертом курсе практически не учился, так как в 1986 году поехал на всесоюзный конкурс молодых исполнителей советской песни «Сочи-86». Там я исполнял свою песню, за которую у меня крови выпили изрядно. Не хотели выпускать песню об Афганистане: «Не бойся, родная, здесь меня не убьют. Порой лишь, бывает, по тревоге встают…». Я ее написал тогда, когда мои знакомые, приятели уходили на войну, а назад возвращались цинковые гробы. В Астраханской области много захоронений ребят-афганцев.
Меня в Сочи убеждали в том, что маститые композиторы не пишут песен на эту тему, и, вообще, в Афганистане наши солдаты занимаются лесопосадками…
Но я выступил именно с этой песней. Жюри вручило мне за нее почетную грамоту. Помню всех тогдашних членов жюри, настоящее созвездие: Кобзон, Великанова, Лещенко, Лундстрем, Кажлаев, Птичкин, Фрадкин, Саульский.
Это был мой первый серьезный успех. Тогда же стали поступать первые приглашения в концертные программы: Сочи, Ленинград, Москва. Так и закружилось…
В 1987 году окончил училище. Спустя много лет преподаватели пытались польстить мне: «Когда вы, Игорь, учились, то были во всем яркий. Вы даже ярко грубили, самоутверждались, защищались, отстаивали свое «я», а сейчас студенты такие серые…»
Думаю, преподавателям нужно чуточку внимательности.
В 1987 году выступил на фестивале «Каспий-Море-Дружба» в г. Шевченко и занял третье место. «Гран-при» тогда получила дочь известного азербайджанского композитора Азиза Мустафа Заде.
В конце того же года состоялся мой дебют в новогодней программе «Шире круг» на ЦТ с песней Мажукова и Резника «Аннушка, Аннушка, вот уже настала…»
На телевидении мне сказали, что песен своих я петь не буду. Я уже подумывал плюнуть на все и отказаться от участия в этой программе. От резких телодвижений меня остановил известный пианист: «Это же телевизионные акулы. Они тебя проглотят и выплюнут. Смирись. Все же какой-никакой телевизионный эфир…»
Ведь и Игорь Тальков впервые появился в эфире с «Чистыми прудами». К сожалению, я не был с ним знаком лично. Но знаю, что это был абсолютно чистый, искренний человек. Честно скажу, когда я увидел его впервые на телеэкране, подумал, что на эстраде мне больше делать нечего – есть другой Игорь…
- Расскажи о своих взаимоотношениях с авторами песен. В одном интервью ты сказал, что в этих связях преобладает не творчество, а деньги… Ты говорил о Дербеневе.
- А у меня с ним только такие отношения могут быть… Это прекрасный поэт, я восхищаюсь тем, что он делал и делает. Но, по его словам, он и строчки не напишет бесплатно.
В тандеме с Дербеневым и Максимом Дунаевским мы работали над песнями к фильмам «Тайна королевы Анны», «Мушкетеры 20 лет спустя», «Белые ночи», «Ребенок к ноябрю». Деньги за мою работу полностью ушли на оплату труда поэта и композитора.
Мы и расстались с ними из-за денег. Вышла моя первая компакт-кассета «Потерянная страна», где как раз много песен из этих кинофильмов.
Я хотел бы верить, что Максим Дунаевский меня не забудет, мне хотелось бы с ним продолжить сотрудничество. И с Дербеневым, заметь, у Дунаевского произошел разлад. Тоже из-за финансовых споров.
Мир эстрады – это круги ада. Моя творческая карьера – тому доказательство.
В Астраханской филармонии, где я с 1988 года работал солистом, сделали все, чтобы у меня не было сольных концертов, чтобы я не ездил ни на какие конкурсы: «Мальчик слишком зарывается, у нас много других, более достойных и солидных исполнителей». Дважды на меня заводили уголовное дело за уклонение от службы в армии. Когда я осознал, что жить в Астрахани просто невозможно, приехал в Москву.
Работая после фестивалей в Сочи и Шевченко на гала-представлениях, в «Олимпийском», Театре эстрады, на стадионах, я понял – могу!
Решился попытать счастья на «Юрмале». Пятилетняя эпохальная история научила меня многому: побеждая на отборочных турах, я никак не мог дойти до финала.
- Почему же так?
- Удивительно, но причина в одном-единственном человеке – Алле Николаевне Дмитриевой, телевизионном редакторе (она сейчас на «Песне года» работает): «Игорь, я к вам прекрасно отношусь, но песня «Целуй меня, целуй» никогда не будет в хит-параде «Останкино»… В этом году песня пошла в эфир.
На каком бы конкурсе я ни появлялся, она всегда была рядом, «вырезая» и не допуская.
Беда в том, что восемнадцатилетним мальчиком, участвую в «Сочи-86», я оказался невольным участником конфликта жюри конкурса и телевизионщиков, которых привезла Алла Николаевна. Запомнила. Не простила: «Работайте искренне. У вас все наиграно. С вашей внешностью никогда ничего не добьетесь…» Меня поддержали в этот трудный момент мой отец и Раймонд Паулс, который сказал: «Милый мальчик, подумай, на какой путь ты встаешь. В Шарля Азнавура восемь лет тухлыми помидорами кидали, а вот ведь – стал мировой знаменитостью. Имей в виду, что и тебя это ждет. Это такая травля! Сколько тебя будут любить, столько и ненавидеть…»
- Скажи, но ведь бывали и успехи. Был и на твоей улице праздник.
- Сложно все это. В 1988 году в Ялте состоялся последний конкурс стран соцсодружества. Я тогда получил приз зрительских симпатий. Но с таким трудом! За мной ведь тянулся шлейф скандальных историй… После такого успеха меня не допустили даже на ялтинский гала-концерт. Помог Брунов, пригласил к себе в Москву. А один известный композитор любил повторять, что Игорь Наджиев будет выступать в столице только через его, композитора, труп. Я при этом выступаю, а он ничего, не умирает.
- Сейчас вдруг запели все. Любовницы и любовники, без голоса и слуха…
- Сейчас в эфире поют деньги. Если раньше эфир стоил коробки конфет, флакончика духов или поездки с главным редактором программы в ресторан, то сейчас – просто грабят нас. Парадокс! Ведь не мы должны платить, а нам. Ведь мы же, артисты, работаем.
- Так откуда же у тебя деньги? Зарабатываешь на гастролях?
- …Которых абсолютно нет. Сейчас может прожить только суперзвезда масштаба Пугачевой, Леонтьева со стабильным графиком гастролей или при бешеной раскрутке, как Влад Сташевский, например.
Многие упрекают нас, что мы работаем по разным ночным клубам, но ведь на сегодняшний день это, пожалуй, основной вид заработка. Да, я выступаю в ночных клубах, но все же мое творчество обращено в первую очередь не к этим людям, а к тем, кто – на галерке, кто порой не может купить билет на мой концерт, кто слушает мои песни по радио, телевидению…
- И никакой «волосатой лапы». Неужели у тебя нет ни одного поклонника «наверху»?
- Я знаю, что есть. Ведь собираю же по крохам необходимые суммы для проведения концертов. Слава Богу, что есть люди, которые безвозмездно дают деньги для осуществления моих творческих планов, реализации различных проектов. Я знаю, что круг моих почитателей, спонсоров будет со временем расширяться. Но, ау, где вы?! Помогите мне сейчас, дорогие мои.
И все-таки я благодарен Судьбе за то, что она предоставила мне возможность общаться, работать с такими бескорыстными людьми, которые любят меня, мое творчество, делят со мной трудных хлеб артиста.
- Кто сегодня делает кумиров?
- Их делают деньги. Тех, кто пробивается самостоятельно, - единицы. Правильно пишут, что я черпаю вдохновение в биографии Валерия Леонтьева. Мне было достаточно лишь поверхностно изучить ее, что бы уяснить что мои трудности, переживания -–семечки по сравнению с тем, что ему пришлось пережить.
- Но ведь, согласись, сейчас о Леонтьеве не услышишь ни одного маломальского скандального слуха. Его любят, приглашают.
- Хочешь, расскажу последний миф. Правда, это касается не столько Валерия Яковлевича, сколько меня. Получилось так, что я с программой «Музыкальный экзамен» с Аленой Апиной, Анжеликой Варум, Владом Сташевским, «Неоновым мальчиком», Евгением Куликовым, Сергеем Чумаковым приехал в Астрахань. В этот день шел сольный концерт Леонтьева. Мне и в Москве-то не всегда удается попасть на концерты из-за нехватки сил и времени, поэтому я посчитал своим долгом посетить этот концерт. Сидел в первом ряду. Выношу ему цветы. «Игорь, а ты какими судьбами? Как здоровье?» И весь вечер он обращал на меня внимание: «Игорек, я устал, попой ты…» Веселились, одним словом. Все! На следующий день мне говорят: «А вы знаете, что ходят разговоры о том, что у вас с Валерой скоро медовый месяц…» Родителям всякой пакости нарассказывали. Когда пришли с Астраханского телевидения, задали мне вопрос: «А правда ли, что вы с Валерием Яковлевичем подавали в Государственную думу заявление, что вам Черномырдин дал разрешение официально зарегистрироваться здесь, в России, но у вас ничего не получилось, и вы расписались во Франции…» Я успел сказать Леонтьеву: «Валерий Яковлевич, вы знаете, что про нас говорят?» Он заметил: «Игорь, так это же классно! Пускай сочиняют. Значит, любят, помнят…» Он смеялся… Конечно, эти сказки можно воспринимать как итог какой-то популярности…
- Недавно на эстраде появился новый дуэт: Екатерина Шаврина и Игорь Наджиев. Вы исполнили изумительную песню Виталия Окорокова «Последняя любовь»…
- Вот, вот… Теперь будут говорить о свежем романе молодого певца с певицей… бальзаковского возраста.
Катя для меня – это большой друг. Впервые встретился с ней на гастролях, несколько раз вместе выступали.
Я восхищен этой поистине русской Женщиной. Я редко встречал на эстраде честных людей. Катя – честный человек. Она богатая женщина, многое для меня делает, но ею ни разу не было это подчеркнуто. Катя помогает мне бескорыстно. Большое счастье с ней работать…
- Игорь, твоя есенинская песня – это замечательно, очень хороши песни из фильмов. Но мне хотелось бы узнать, что тебя заставляет иногда делать, мягко говоря, однодневные вещи?
- Я знаю, что песни всякие должны быть. Естественно, я никогда не буду раскручивать те песни, о которых ты спрашиваешь, но в концерте необходимо веселье – попил, послушал, закусил… Не думаю, что необходимо всякий раз в песне говорить о трудностях жизни, и так тяжело живем…
Человек, который пришел на концерт Леонтьева, заплатив безумные деньги, заведется в первую очередь от «Казановы», в то же время задумается над «Дай мне воздуха глоток»…
Наша задача – снять стресс. Уровень, интересы, потребности людей разные, и мы должны при подготовке концерта это учитывать. Потом, если песня, какая бы она ни была, запущена, затрачены деньги, которые мне даются нелегко, я просто обязан довести ее до ума, даже если это порядочное дерьмо. А ты возьми и сделай конфетку!
- Кто работает над твоим имиджем? Он неординарен, скандален. Может быть, он-то и порождает всякие слухи…
- Сегодня я работаю с Ольгой Кудряшовой, профессиональным художником по гриму. Она очень одаренный человек. То, что у нас с ней получается – это результат совместных поисков. Я ищу свою маску. Стремлюсь возвратить на российскую эстраду Актера, лицедея, прикасаясь к целым пластам традиций русской эстрады. Вспомните Вертинского…
- Твой труд – это желание работать или заработать?
- Если бы я гнался за деньгами, то отменил бы половину концертов. Если я выступаю для инвалидов, если приглашают выступать на зону, подводную лодку, благотворительных вечерах, какие могут быть деньги? Площадок – масса. Многие наши дутые кумиры не способны и минуты проработать в таких условиях.
Наша работа очень тяжелая. Этого многие понять не могут! Мы же стоим на грани между Богом и дьяволом. Мы же лицедеи. Мы берем чужие образы, чужие жизни на себя. Просто так это никогда не проходит.
- Что для тебя Бог?
- Я крещен, но не соблюдаю постов, да и в церковь хожу нечасто.
Для меня Бог – тот, который во мне, который помогает мне жить, выносить все трудности, закрывать на многое глаза, терпеть и нести свой Крест. Я понимаю, что Господь посылает испытания своим самым любимым детям, осознание это вдохновляет меня. И вообще, понимаешь, без испытаний было бы скучно жить.
- Ты можешь сейчас позволить себе недели две отдохнуть, бросить все переезды, концерты, клубы, студии?..
- Однозначно – нет! Мне этого никто не позволит. А как же мои друзья, наш коллектив?.. И потом, мне необходимо действовать каждый день, каждую минуту. Это уже потребность. Я без этого не могу. Я привык к такому ненормальному образу жизни.

Беседу вел Николай Павлов
«Подмосковье», 1995 г.